Корпоративный литконкурс

Дорогие друзья!

Объявляется тематический литконкурс под названием «ТТУ», для участников нашего литобъединения. 

На конкурс принимаются тексты (стихи и новеллы), которые как-то связаны с городским электротранспортом (трамвай и троллейбус). Стихи присылаем на адрес ЛитО straves@bk.ru, произведения будут размещаться на нашем портале, и в конце февраля каждый участник проголосует за понравившиеся произведения. Победят набравшие большинство голосов. Материалы автоматически войдут в коллективный сборник, который будет презентован в Музее миниатюрной книги, там же будет проведено награждение победителей. Просьба не затягивать с работами.

Примечание, стихи и новеллы принимаются вольной тематики, электротранспорт может играть роль третьестепенного элемента, главное наличие оного.

РАБОТЫ КОНКУРСАНТОВ

Анна Шемахова

Салатневая Татра

Посвящается Лёше,

который живёт в троллейбусе

Дождь. Когда-то она написала любимому мужчине элегию о том, каким бывает дождь летом, осенью, зимой, весной. Это было бесполезное письмо. Теперь, даже стыдно.

Весь мир женщины соткан из мужчин, что бы там не горланили феминистки и иже с ними. Отец, дедушки, братья родные и двоюродные, друзья, мальчики, дёргающие за косички, первая любовь, вторая, третья … последняя, муж(я), сыновья, внуки … есть еще коллеги, которым хочется улыбаться и те, что дурно пахнут. Всё просто – женщина не может быть женщиной безотносительно мужчины. «Целостность», «самодостаточность», «независимость» и многие другие слова, с помощью которых пытаются доказать (те, кто имеет влияние на умы и кошельки), что женщина должна быть женственной в первую очередь для себя любимой, это – полезные и нужные слова оптимистического одиночества. Счастье их не знает. Был такой гуру Ошо, у гуру Ошо есть произведение «О Женщине». О женщине гуру знает мало, ни физиологии, ни психологии. Но Ошо знает: «Любовь – это глубокое понимание того, что другой человек дополняет тебя, помогает тебе стать полным кругом. Присутствие другого человека делает тебя более значительным. Любовь дает свободу быть самим собой». Здесь «целостность», «самодостаточность» и «независимость» – не пуд железа, а пуд золота. Возможно, поэтому гуру Ошо считают мудрым.

Дождь шёл с утра. Тщательно разработанный за неделю план «что одеть?» рухнул. Желание топать в такую мокрую грязность колебалось от 0 до 10. 0 – шлёпать по лужам, промочить ноги, снова заболеть, терять сознание и колоть уколы; 10 – «мальчик с голубыми глазами». Колебалось резко: 0 – 10, 10 – 0, никакого 5 или 7,5. Но у Бога есть свои замыслы, он скомандовал «цыц», и дождь замолчал. Безысходность одеть кроссовки, единственную не промокающую обувь в эту пору года (в сапогах уже жарко, а туфельки – модельные, замша, кожа в элегантную дырочку), ещё раз колебнула желание к нулю. Но внутренний голос на прямой связи с космосом, он съязвил «антилопы оттого и не охотятся, что у них копыта», и она обула кроссовки.

У неё есть имя? Да, конечно. Имя имеет огромное значение для человека. Если отвлечься от «имя определяет судьбу», «узнайте совместимость ваших имён» и т.п., имя остаётся тем единственным, на что человеческий мозг реагирует даже в вегетативном состоянии. «Итак, она звалась…» Звалась… Хм. Как же её назвать? Джульетта? Как любимую героиню романа Гонкуров. Ну нет. Откуда Джульетте взяться в шахтёрском городке независимой Украины? Будем звать её Евой. Ева вездесуща.

Ева вдыхала влажный воздух и грустила. «Мальчик с голубыми глазами» не наблюдался. Пару слов на входе со знакомыми музыкантами, а внутри – никого. Ой, нет, кто там притаился на ретро-дивачике. Мужчина назвал её по имени.

Наверняка и у него есть имя? Да, конечно. О мозге не стоит повторятся. Мозг у мужчины и женщины устроен по-разному. Все уже не раз прочитали о том, кто за чем следил в пещере во время первобытного секса, и знают, как это сказалось на нас, потомках. Есть соблазн назвать его Адамом, но у нас история о дружбе. Дружба Евы с Адамом закончилась бы прескверно и для Каина, и для Авеля, и для Сима, и для всех нерождённых. Дружба Евы с Адамом не закончилась бы и по сей день или историю искушения пришлось бы переписать. Будем звать его Кузя.

Ева, кажется, протянула Кузе руку для приветствия (сейчас точно не помнит), мысли всё ещё скучали по голубоглазому. Она встречала Кузю и раньше В Контакте и на презентации сборника поэзии, и может быть ещё где-то, но это не главное, главное – она его вспомнила, вспомнила его стихи и свои мысли о нём. А это очень важно для Евы, она верит, что всё имеет смысл, если уж человек зацепился за её память – он имеет смысл. Концерт был добрым и откровенным, небольшое количество слушателей создало домашнюю атмосферу. В идеальном мире, как подумала Ева, такие вечера не должны заканчиваться. Человек мог бы прийти, слушать, отлучиться по делу, ненадолго, в любой момент вернуться, а вечер длится, длится, длится. В идеальном мире в голове не станут роиться странные мысли.

Человек может многое пережить: что-то забыть, с чем-то смириться, что-то перековать, перелить в другую форму. Но иногда (с Евой это случилось теплым летним вечером после грозы), идя домой по тёмной улице, хочется поскользнуться, стукнуться головой об асфальт и (в лучших традициях мыльных опер) – потерять память. Потому что есть вещи, с которыми можно смириться, перековать и перелить, но забыть «исходную форму» невозможно. Так бывает с любовью, которую чередой невероятных алхимических усилий переплавили в дружбу.

«Тебе никогда не хотелось помнить только то, что есть сейчас, не зная, почему так, хотя бы местами?»

«…»

«я имела ввиду не «думать», а «помнить». по-моему разница есть. думать – это как процесс, движение из точки А в точку В, стрелочка в пространстве, а помнить – точка, жирная такая точище:) К ней можно возвращаться этими мыслями-стрелочками, а можно не возвращаться, но она все равно есть, как бугорок под кожей.»

Включив компьютер, Ева обнаружила сообщение от Кузи: «Вы так спешно ретировались во тьму)))) Я бы провёл Вас». Возмутительно! Какое словечко подобрал «ретировались»! А глаза у него какого цвета? Ну вот, дожились! А как же первичный осмотр? Губы, глаза, руки. Ничего не помним, да, Евушка? Целый вечер просидели рядом, ушами прохлопали? Ещё и не догадались задержаться на минутку. Совсем нюх потеряли, уважаемая! Да нет, всё правильно, мальчик совсем молоденький, и это вежливое «Вы» очень кстати. Вам уже детей пора рожать, Евушка, а не по студентам глазками стрелять.

«Дружить – это совсем не страшно. Дружить – это совсем не больно». Дружба, как любовь, она выше здравого смысла, её генезис так же неопределим. Что оставляет одних людей просто знакомыми, просто «полезными», а других делает друзьями? Открыть душу, вывернуть, показать швы и заплатки, самые слабые, самые тёмные места, совершить акт величайшего доверия – под силу только дружбе. И врать безбожно, чтобы не ранить, не обидеть, защитить – под силу только дружбе. Врать всегда, даже когда любовь сказала бы правду.

Кузя оказался прекрасным собеседником, легким и весёлым. Они говорили о музыке, о проблемах городского электротранспорта, о поэзии, о деревенской вольнице, немного об анархизме, и совсем чуть-чуть о блондинках.

Друзья всегда дети, даже если им за пятьдесят, и они любят вспоминать детские игры, даже если играли порознь. Человек, игравший в то же, что и ты, сразу становится ближе.

Ева мечтала о железной дороге, которую родители так ей и не купили, а Кузя любил паровозы, настоящие. От него она узнала о ферроэквинологии, и о железнодорожном музее. «И время текло, как вино» между экскурсией по музею, ежевечерней болтовнёй В Контакте, ещё одним концертом в арт-кафе, поездкой на родину предков.

«Съездила хорошо» – отчиталась Ева. «Правда, было несколько неприятных моментов, но это от незнания обстановки:) все-таки чужая страна как не крути. погода была жаркая, потом дождливая, потом снова жара. жили в деревне неделю, купались, гуляли в лесу. потом поехали в город, прошлись по родственникам. так и время пролетело. а тут не успела границу переехать – уже звонят, уже дела учебные:( не покоя, не душевного комфорта!»

«понятно» – у Кузи было плохое настроение, он почему-то решил, что не умеет играть, и пение его, и стихи ничего не стоят.

«Муза меня там посетила (прости, что на больной мозоль). я наконец-то определилась со стихотворением для конкурса видиопоэзии и сняла немного материала»

«молодец». Ну, нет! Такие односложные ответы ей совсем не нравятся. Это же Кузя, её милый, Кузя. Он не должен грустить.

«а ты видел какие ежики там водятся!?:))))» – может топающие пушистики его порадуют?

«как на аватаре?»

«ага:)))». На аватарке красовалась Ева на фоне огромного декоративного куста в виде ёжика.

«чернобыльские какие-то»

«фу, пессимист! это ежики выросшие в чистой экологической среде, на свежих продуктах:))))»

«одно из моих погонял - ёжик, и уж я-то знаю какие они»

«хорошие и смешные. у меня в детстве гостило пара штук:) прожорливые очень:)))»

«мы раз с брательником спасли и выкормили 6 маленьких ёжиков. кусючие»

«отцы-герои!:) я одного воробья еле одолела. чем же вы их кормили. мы взрослых у собаки отбирали, потом кормили дождевыми червячками пару дней и отпускали, бо это каторжный труд этих червячков им накапывать.»

«в основном молоко давали»

«а тебя чего ёжиком прозвали?»

«за любовь к ним и за характер»

«да уж, характер я уже оценила». Было в Кузином характере что-то от летнего неба, вот оно ясное и солнечное, а через минуту собралась гроза.

«ну я же не червонец»

«:) так интересней»

«как интересней?»

«интересней, когда у человека есть характер. из мальчиков с характером вырастают настоящие мужчины:)»

«я так понимаю это камень в мой огород?»

«какой камень?»

«про мальчиков. ладно, не важно»

«я не обдумывала этот пункт за ненадобностью, потому что в самом деле не важно». Тут Ева скривила душой, она долго и мучительно обдумывала этот пункт, вплоть до того разговора, когда они официально назвали свои отношения «дружбой».

У Кузи большие серо-зелёные глаза, очень выразительные, безумно нежные. В таких глазах хочется отражаться, их хочется целовать. Ещё он приятно пахнет. Пахнет собой и вот этими духами, которые стоят на полке рядом с бумажным троллейбусом. Кузя поёт, Ева пересаживается с дивана на стул, чтобы сбоку видеть как напрягаются жилки у него на шее. «Значит, что-то поменялось в параде планет. Навсегда не посредине белая полоса». Теперь Еве придётся всё время тянуть эту змеиную белую полосу к середине. Даже если она точно знает, что дружба – невозможная салатневая Татра, однажды приснившаяся Кузе. Но что помешает ей воспользоваться фотошопом?
_________________________________________________________

Ольга Рева

Мой чёрный троллейбус

Троллейбус мой к пути готов. Кондуктор, где ты?

Искрятся вместо проводов хвосты кометы.

Руль не резиною обшит – драконьей кожей.

Водитель выкурил самшит. Он ждать не может!

Троллейбус чёрный, как осколок антрацита.

Водитель помнит, как легко стучат копыта:

Когда-то бездну лет назад он правил тройкой.

Как дух самшита, тот азарт остался стойкий.

А у меня есть проездной, причём бессрочный.

Чего стоишь, троллейбус мой? – Кондуктор дрочит!

______

Здесь самшит = some shit, а не тот самшит, который кустик.

Старый город

Ну, здравствуй, друг, ты где-то тут,

На синем небе с облаками,

На улицах, мощённых камнем,

Где пустоцветы не растут.

С тобой не виделись мы пять

Несокращаемых столетий.

Тогда мы были просто дети,

Сошедшиеся поиграть.

А позже я была не я,

Я столько раз тебя бросала

И начинала всё сначала,

Но, к сожаленью, не с нуля.

Всё это было не моё.

И завершая долгий поиск,

Я сяду не в тяжёлый поезд –

В трамвайчик с узкой колеёй.

Заеду я осенним днём

В твой тихий маленький фольварок.

Нам осень сделает подарок,

Оставив нас с тобой вдвоём.

И, повзрослевшая слегка,

Я долго не смогу признаться,

Что нам навеки восемнадцать

И я навек в твоих руках.

____________________________________________

Александр Курапцев

Чужая лю

Вас увозит троллейбус в колючую ночь,

Я прилип к его окнам глазами,

Что-то ноет внутри, что-то просится прочь,

Нити взглядов сплетая узлами.

В жестяной конуре полумрак и галдеж,

Но скрипят механизмами дверцы,

И кондуктор несет вам билет, а мне нож

В молодое, усталое сердце.

Я поймал бы канат, я разбил бы окно,

Жесть разрезав алмазами слов,

Но в глубоких глазах ваших зыбкое дно,

Что зовется чужая любовь.

Зимай

Андрею Костинскому

Трава шелестит. Врываясь

в траву, шелестит трамвай,

я дурью уже не маюсь,

ведь скоро придёт зимай.

Горячие хлопья снега

взлетят в облака из луж,

и лужами станет небо,

и небами станут недра,

пронзительной станет глушь.

Мы сами тихонько станем

цветами и камышом,

трамвай в камыше застрянет

и будет ржаветь и вянуть,

и будет скрипеть упрямо

своей жестяной душой.

Кондукторы

В троллейбусе пахнет вином и продуктами,

Машину качает то вправо, то влево,

Мне кажется – души умерших кондукторов

Должны населять его полое чрево.

В жилетах оранжевых, со стёртыми лицами,

С трудом поднимаясь с засиженных мест,

Уставясь на вас пустыми глазницами,

Требуют: «Оплачиваем проезд!»

И мы, не задумываясь, оплачиваем.

Но в скрежете-скрипе зубастых дверей

Мне слышится тихий и жалобный плач их,

Совсем не умеющих умереть.

Мы ездим по городу туда и обратно,

Спешим и решаем, проблемы жуём,

Вжимаясь в сиденья серыми пятнами…

А сами давно уже не живём.

_____________________________________________

Вера Агаркова

  

Трамвайный билет

Я пишу тебе на трамвайном билете

и прячу его в рукав

летом – труднее: втисну вместе со сдачей в джинсы

и тут же выроню на остановке грязной

у нас с тобой – разные:

твоя – Ростокино, но по пути к дому – храм моего святого

у меня же – за терриконом – первый зеленый проспект

пока я доеду к тебе – выпадет снег

в обеих столицах

все, что вокруг – напускное

даты, названия, лица

расстояния, телеграфные версты, попутчики, провода

всё получится

если я тебе буду сниться

еще год или два

  

Я напитываюсь влагой

Я напитываюсь влагой

и тьмой

разрезанной посередине

вывернутой наизнанку

луной

меня режут ливневые потоки

еще больнее –

живые, но злые строки

смешиваясь с грязной водой

они текут пенными сгустками по мостовой

плечи иссечены

слепнут глаза

млечным туманом затянуты

последний трамвай

замаячил на перекрестке

пора бежать – падает в лужу душа

но –

некогда поднимать

___________________________________________

Оксана Егорцева

ЭТЮД

(у Железнянского пруда)

Тараторят грачи без умолку

И в пруду голубеет вода –

Я проеду свою остановку,

Чтобы снова вернуться сюда.

Пряный воздух мне память разбудит,

Я синичку с руки покормлю,

И ромашковый дух полной грудью

Я вдохну и с собой заберу.

В городском – пыльном, старом – трамвае

Зайчик солнечный прыгнет на руку:

Я живу, я люблю, я мечтаю,

Прогоняя февральскую скуку.

ПОСЛЕДНИЙ ТРАМВАЙ

В парк уходит последний трамвай
И дежурного нам не дождаться.
Ты мне скажешь: «Ну ладно, прощай!»
Только я не хочу расставаться.

Я хочу, как три года назад,
Прогуляться с тобою до дома…
Время словно трамвай – не догнать:
Ты – чужой и такой незнакомый…

________________________________________

Александр Товберг

Заяц

Контролёр подошёл к Пуздрыкину и говорит:

-А ну-ка, Пуздрыкин, предъяви билет.

А билета у Пуздрыкина не было. Поэтому он не слышал контролёра и пялился в толлейбусное стекло.

-Слышь, Пуздрыкин, - настаивает контролёр. – Я к тебе обращаюсь. Предъяви-ка билетик, любезнейший, - и трогает Пуздрыкина за плечо.

Пуздрыкин вздрогнул, вроде как от неожиданности, и говорит:

-А? Вы ‒ мне?

-Вам, - утвердительно кивает контролёр.

-А что вы хотели? – интересуется Пуздрыкин.

-Пуздрыкин, - говорит контролёр, - не валяй дурака, покажи билет.

-А у меня нет билета, - шёпотом говорит Пуздрыкин.

-Тогда штраф плати.

-Штрафа у меня тоже нету, - обречённо вздыхает Пуздрыкин. – Я же не знал, что вы будете билеты проверять. Извините. Ежели б я знал, я б тогда купил.

-В таком разе выметайся из троллейбуса, - говорит контролёр и кричит шофёру: - Ану, Васёк, тормози!

Васёк тормозит, и не останавливает.

-Васёк, - кричит контролёр, - я тебе чего сказал? Стой, говорю, щас пассажира высаживать будем.

Васёк тормозит и отстанавливает троллейбус.

-Какого чёрта! – возмущаются пассажиры.

-Я на работу опаздываю!

-А я на курорт! На поезд!

-А я щас кому-то в зуб дам!

-Почему это все должны страдать из-за одного «зайца»?

А «заяц» по прозванию Пуздрыкин упорно продолжает сидеть.

-Не буду я выходить, - настаивает он, - мне тоже ехать надо. Где я вам штраф возьму? У меня вон на пиво денег не хватает, а им штраф подавай! Ишь чего захотели! Кровопийцы! Мясоеды!

-А сам-то ты кто? – ругаются из толпы.

-А я, к вашему сведению, вегетарианец, - поясняет Пуздрыкин.

-Пуздрыкин, - говорит контролёр, - не испытывай мои нервы, лучше выходи по-хорошему, а то по-плохому будет больно.

Пуздрыкин отвернулся и молчит в окно.

-Господа, - говорит контролёр, - давайте все вместе попросим пролетария Пуздрыкина покинуть помещение троллейбуса.

-Пу-здры-кин, вы-хо-ди! – хором поют пассажиры.

-Не-е вы-ыйду-у! – заливается в ответ Пуздрыкин.

-Может, нам всем выйти? – предлагает контролёр.

Пуздрыкин обиженно сопит.

-Пойми, Пуздрыкин, «зайцам» не место в общественном транспорте, - говорит контролёр.

-Я не заяц, - заявляет Пуздрыкин, - я – человек!

Тут шум голосов перекрывает молодой бас:

-Ну чё вы пристали к нему? Обеднеете, что ли, если одного бесплатно провезёте? Из-за вас же весь троллейбус стоит.

-Из-за меня? – удивляется контролёр, - как вам не стыдно, молодой бизнесмен! А  ещё перегаром воняете! А, кстати, у вас билетик имеется?

Молодой бас втягивает перегар в себя и растворяется в толпе. Вместо него появляется трагический тенор:

-Пуздрыкин, ну покажите же им билет!

-Нету у меня билета, - говорит Пуздрыкин.

-Да как же нету? – трагически восклицает тенор, - да чтоб у вас, и не было билета?! Невозможно, невероятно! Вы же честный гражданин!

-Я честный, - соглашается Пуздрыкин, - и честно вам заявляю: билета я не взял. Или вы сомневаетесь в моей честности!?

-Ах, - восклицает тенор, - по-моему, он нам хамит, господа! А ещё вегетарианец!

Пассажиры разделяются на два враждующих лагеря. Одни кричат:

-Поехали, мы опаздываем! Оставьте в покое Пуздрыкина! Вы тормозите всё движение!

Другие кричат:

-Нет, пусть он заплатит штраф! Видали какой, за наш счёт кататься вздумал!

Шофёр Васёк вышел покурить. Он – личность индиффирентная.

-А, ну раз так! - решает контролёр и тащит Пуздрыкина за воротник из троллейбуса.

Пуздрыкин не успевает опомниться, как оказывается на подножке, лицом к выходу. Контролёр крепким футбольным ударом посылает Пуздрыкина в недолгий полёт.

Пуздрыкин шлёпается головой о бордюр. И – голова разлетается вдребезги.

Толпа пассажиров умолкает и шевелит носами. Запах пищи щекочет ноздри.

Вытаскивают из-за пазух топоры, ножи, ножовки, тесаки и кидаются разделывать свежее заячье мясо.

  

Счастливые  билеты

-Послушай, - не выдержал Скопидомский, - ты сам веришь в то, что говоришь?

-Ну так ведь факты, - сказал сосед.

-Да где же эти факты, где?

-Ну вот, например, - вчера. С работы ехал в троллейбусе, на номер билета глянул,  подсчитал – счастливый, ну и сжевал его. Домой прихожу – а дочка пятёрку по английскому получила. Она рада, и я счастлив.

-А нынче, что же, школьникам за учёбу платят? – насторожился Скопидомский, надумывая пойти поучиться в школе.

-С каких это огурцов? – не понял сосед.

-Ну сам говоришь – «пятёрку» принесла… Нашла, что ли?

-Так не деньгу, а оценку в дневнике.

-А-а,  ну да, с дитями ж оценками расплачиваются, - разочаровался Скопидомский. – Я думал деньгами.

-Не в деньгах счастье, - уверенно изрёк сосед.

Скопидомский от души расхохотался.

-Ну ты скажешь тоже, чудак-человек! Фильмов насмотрелся, сказок начитался… А в чём же тогда оно?

-В семье, в детях… Мало ли простых житейских радостей?.. Стакашку хряпнул – вот и радость тебе, а особливо с картошечкой, с сальцом да с огурчиком малосольненьким! Эх! – и сосед сглотнул выделившуюся слюну.

-Семья-а, де-ети, - засомневался Скопидомский. –Им токо пожрать и дай. Одно дело – корми да корми спиногрызов этих. Они же нахлебники, иж-ди-вен-цы, понимаешь? Лишние расходы, соображаешь? Лучше уж я как-нибудь сам… Хотя вот стакашку с хорошим закусончиком – не помешало б.

-Угощаешь? Пошли! – обрадовался сосед.

-Ну, я думал, ты к себе приглашаешь.

-А чё это ко мне? Ты ж вчера первачок гнал.

-Какой первачок? – настороженно зыркнул Скопидомский.

-Да знаешь сам, какой. Гнал ить недавно.

-Ну-у, - насупился Скопидомский, - гнал, не гнал, твоё какое дело? Я ж сам не пью. Я ж токо на продажу.

-Э, минкартинный ты человек, - вздохнул сосед.

-Какой это такой?

-Да души, говорю, в тебе нету, - и сосед поморщился.

-Душа, душа, - задумался Скопидомский, - какая такая душа?.. Атеист я.

-Вот я и говорю – у атеистов души нету.

-Душу попы выдумали, чтоб с вас, наивных, грошики скачивать. На таких вот дураках они себе капиталы и наворачивают… В попы, может, пойти?.. Тоже работка прибыльная и не пыльная. А, как думаешь?

-Ишь ты, всё он рассчитывает, всё он подсчитывает, крохобор какой объявился, бухгалтер хренов.

-Сам ты крохобор, - обиделся Скопидомский, - я реально мыслю, потому что я Homo sapiens, человек ра-зум-ный, а ты дураком был, дураком и помрёшь.

-Сам ты дурак. Чего обзываешься? – сказал сосед и замахнулся на Скопидомского. – Ща вот как в харю двину!

-А я с тобой драться не буду, - отрезал Скопидомский.

-Чего это?

-А потом надо будет бинты, зелёнку покупать, а то ещё и зубы вставлять, а это всё лишние расходы.

-Тьфу ты, бестолочь! – ругнулся сосед и пошёл домой.

-Ну, бестолочь не бестолочь, а денежек побольше будет, чем у тебя, - сказал вслед Скопидомский и тоже домой пошёл. И всё у него из головы не выходил разговор этот, особенно та его часть про билеты, про счастливые.

«Вот, - думал Скопидомский, - везёт же как-то дуракам, а я чем этого соседа хуже? Просто знать надо, чего хочешь. И идти к цели, не взирая на препятствия».

*   *   *

Обычно, в общественном транспорте Скопидомский ездил зайцем, потому и из рук контролёров легко уходил. Но в этот раз решил попытать счастья – купил-таки билет. Глянул – мать честная! – счастливый! Не долго думая, сожрал его. А тут и контролёры, откуда ни возьмись.

-Ваш билетик? – говорят.

-Нету, я его съел.

-Вас, что, дома не кормят? – спрашивают контролёры.

-Нет, билетик счастливым получился, ну вот я его и…

-Ты, мужик, нам лапшу в баки не забивай, - говорят контролёры, - мы тебя насквозь видим… И чего только люди не выдумывают, чтобы бесплатно покататься. В общем, или штраф плати по-хорошему или, по-плохому, мы тебя сейчас из общественного транспорту высадим!

Ну, конечно, Скопидомский решил, что по-плохому обойдётся дешевле, и вышел на первой же остановке. Злой и недовольный. И вдруг под ноги смотрит – рубль юбилейный валяется. Он его – хвать! «Вот, - думает,  - не сбрехал сосед насчёт счастливых билетов!» И поскольку Скопидомский считал себя человеком разумным, то теперь он умнее стал поступать.

Билеты он уже так сразу не глотал. Он их собирать начал в специальную трёхлитровую банку. Ясное дело, не всегда ему вот так просто билеты со счастливым номером попадались. Приходилось выкручиваться. То с каким пассажиром обменяется, то на остановке выброшенные билетики подберёт, даже мимо мусорных баков не проходил. Он вообще не брезгливым был человеком. И таким образом к концу года Скопидомский скопил полную банку счастливых билетов. И настал момент, когда терпеть уже не было никаких оснований.

Скопидомский высыпал из банки билеты, разложил их по столу и принялся методично уничтожать. Поначалу было легко. Помогали азарт и вера в скорую удачу. Потом пошло труднее. Азарт улетучился, осталась только вера. Улыбка потихоньку сползала с лица Скопидомского, и оно приняло выражение бумаги, помятой для туалета. Позже испарилась и вера. Её место заняло тупое упрямство. У Скопидомского мутилось в голове, он уже не помнил, для чего жрёт эти проклятые счастливые билеты, но цель была поставлена, и достигнуть её нужно было, не взирая ни на какие препятствия.

Под конец трапезы челюсти свело судорогой, и Скопидомский жевал вручную. В горле першило, а чтобы унять изжогу и икоту, пришлось выпить много воды. Вода подействовала освежающе. Скопидомский доел последний билет и с раздутым животом лёг переваривать макулатуру.

Лежал он, переваривал, и мечтал о будущем близком счастье. Как человек рационально мыслящий, он прикидывал, какой способ будет наиболее выгоден для сохранения его капиталов. Может быть, в банк положить под проценты? Или в недвижимость вложить? Или ростовщическую фирму открыть?..

Но тут желудок в животе у Скопидомского, активно поддерживаемый кишками, стал выражать недовольство необычным качеством пищи и выдавать эту  самую пищу на-гора. Скопидомский испугался, но не за желудок, а за возможную потерю счастья, и плотно затиснул рот руками… Тогда стало давить книзу. Пришлось вскочить и второй рукой зажать низ.

Скопидомского охватила паника. Он заметался по комнате, мысленно причитая.

Тошнота расползлась по всему телу. Желудок кувыркался, будто злое существо, не желавшее сделать Скопидомского капиталистом. И наконец, сломив сопротивление, жидкие массы счастья стремительным потоком хлынули изо рта Homo sapiens’a Скопидомского.

___________________________________________

Иван Нечипорук

ХМУРЫЙ СЕНТЯБРЬ

День щерится

решётками оконными,

Стучит по рельсам 

        чуть  живой трамвай.

И сонно бродят люди 

         псами злобными…

Седеют клёны, 

         чахнет мурава.

Разит сентябрь 

         дыханьем дыма старости,

И город 

         словно тернии колюч…

И не испытывая, 

         ни тоски, ни жалости,

За тучи спрятался 

        надежд напрасных луч.

***

         Мне за этой планкой не угнаться,

Ну, какой с меня прыгун с шестом?

Мне дрожать осталось и боятся,

И в чужом трамвае ехать зайцем

Да читать пустой пузатый том.

Быть сверчком, успехи не итожить

Не искать чинов и тёплых мест…

От чего же не сдаваясь, Боже,

Я тяну упорно эту ношу,

Не по Сеньке выбирая крест?

АЛХИМИЯ ОСЕНИ

Город октябрьски багров,

Окнами щурится сонно.

В горнах осенних костров

Плавится золото клёнов.

Дым обвивает дома 

Лаокооновым змеем.

Стелется горький туман,

Город в угаре немеет.

Золото тает в огне,

Воздух свинцом наполняя.

Дым, от тоски замутнев, 

Грустно течёт за трамваем.

_____________________________________

Ярослав Слуцкий

ЗВУЧАНИЕ ПРОСТРАНСТВА

День первый

С каждым новым шагом взору открываются новые картины окружающей нас действительности. Но обдумывать происходящие события всегда дается возможность разуму. Каждый новый шаг… А ведь длится он всего лишь мгновение, а обдумывать его можно, а иногда необходимо длительное время, порой всю жизнь. Мимо, еле различимым шелестом весенней, только-только распустившейся листвы, которая еще не успела побывать под грозными и яростными, иногда приправленными дождем и кусочками льда ударами ветра; проносятся люди. Они не желают проникнуть, прочувствовать, а может просто не могут, может некоторым это просто не дано? Так вот, они не чувствуют пульсации доли мгновения, когда делается очередной шаг. Простой шаг по обыкновенной улице, ничем не примечательной, которая не останется в памяти, да и память сама не возжелает засоряться подобного рода образами, которые ей, скорее всего, в дальнейшем не пригодятся. Шум мимо проезжающих машин, автобусов, троллейбусов несколько отвлекает от мыслей. Данные движущиеся объекты проскальзывают мимо внимания более быстро, однако в то же время их как раз и можно сравнить с тем ветром, который беспощадно ударяет по свежей листве. Так и в этом случае. Мимо проходящие люди просто задевают твои размышления легким и приятным ветерком, который можно ощутить и сполна прочувствовать лишь в знойный летний, пропитанный пылью, день. С транспортом дела сложнее. Проезжая, он рассеивает собравшиеся около меня, окружившие подобно стае комаров в летнюю ночь, ощущения окружающего пространства. Все собранное за множество шагов рассыпается, словно песочный замок. Теперь остается лишь снова отсчитывать шаги, дабы окружить себя ощущениями, витающими повсюду. Благо их не так уж и тяжело отыскать. Ведь они не нужны… Никому… А ведь кто-то должен, обязан… нет, просто должен их собрать воедино. Хотя бы постараться это сделать… Оглядевшись, понял, что сел в троллейбус. Не то чтобы не подумав, просто по привычке. Как кто-то по привычке не замечает кружащиеся вокруг ощущения, так и я сажусь в троллейбус… по привычке… просто не обращая внимания на данный факт… ежедневно… Троллейбус остановился, и, открыв двери, высвободил около десятка людей… вместе со мной. На остановке, снова таки по привычке, хотя нет… скорее в связи с обстоятельствами, а точнее в ожидании сигнала светофора, который бы дал возможность перейти улицу, мне послышался звук, знакомый, даже очень, но не разборчивый, то ли от уличного шума, то ли от разума, привыкшего слышать и расшифровывать более привычные звуки.

День второй

Падая с точно установленной природой скоростью, капля приближалась к земле. Удар о землю только на первый взгляд бесшумный. На самом деле в такой момент раскрывается целый набор звукового ряда, быстро расстилающийся по окружающему пространству. Совсем рядом еще одна капля оставила после себя всего лишь маленькую точку, однако после ее образования всего лишь мгновение было дано для того, чтобы услышать очередной звук. Пытаясь уловить данный вид звучания приближающегося дождя не замечаешь, как капли начинают падать на тебя. Нынешняя поездка будет окутана магическим звучанием падающих капель дождя. Когда капель становится много, тысячи, миллионы, можно постараться уловить звучание каждой. Лужи, потоки воды, быстро стекающие вниз по улице, несколько сбивают ритм падающих капель, однако некоторые все же падают на землю и распространяют свой, новый, неповторимый и индивидуальный звук. Все видимое пространство закрывается занавесом, через который практически ничего не видно. Проезжающие по дороге машины выбивают лужи из их обители на тротуар… Поездка в троллейбусе сегодня почему-то не наталкивала на размышления. Возможно промокшая одежда повлияла на консервацию мыслительного процесса, а возможно просто разум захотел отдохнуть. На остановке сегодня практически не было людей. Поэтому переходить дорогу нужно было почти что в одиночестве… Зеленый свет светофора дал указание о возможности перехода на противоположную часть улицы для выполнения обыденного и привычного маршрута, который приходится проделывать по сути дела ежедневно, вне зависимости от того, звуки дождя, снега или ветра слышны в тот или иной день; маршрут все равно остается неизменным, обязательным и привычным. Ноги устремились через проезжую часть, однако сознание внезапно дало команду оставаться на месте. Снова услышав слегка забытый со времени  предыдущего дня звук, заставил на сей раз остаться на месте и все же, наконец, объяснить для себя причину, заставляющую второй день подряд отвлекаться. Шаг за шагом, исследуя остановку, я пытался найти источник данного звука. После пяти или десяти, а может и пятнадцати минут, желание продолжать поиски исчезло, на его исчезновение также повлияло время, неумолимым вихрем стремящееся вперед и заставляющее все чаще поглядывать на циферблат часов, дабы в точности знать, нужно ли ускорить шаг или еще есть возможность пройтись не спеша и прислушаться к звукам окружающего мира. Тем более, что недавно закончившийся дождь предоставил шанс уловить звучание падающих с крыш домов и магазинов капель. Они кардинально отличались в своем звучании от тех, с которых дождь начинался. Казалось, что они такие же, однако звучание выдавало их несхожесть.

День третий

Прошедший дождь, пусть и спустя некоторое время, дал возможность ветру пронестись по бескрайним небесным просторам. Он то устремлялся вверх, разметая пред собою все преграды из облаков, которые подчиняясь его велению, расступались и пропускали его, то молниеносным ястребом падал вниз, к самой земле. Далее он держал свой путь сквозь скопления людей, стремящихся в непонятном для него направлении, которые старались не обращать на него внимания, отчего, казалось, приводили ветер в отчаяние и добавляли ему еще больше злости от самого осознания, что его не воспринимают должным образом. Следуя за скоплением людей, я также двигался, только в известном для меня, направлении. Ветер пронесся у ног, может он пытался сбить меня, однако не имел для данного действия достаточной силы. Главной задачей, или лучше сказать главным последствием присутствия ветра стала трудноразличимость исходящих из окружающего пространства звуков. Если обычно они напрямую простираются, наполняя своим звучанием довольно обширную площадь вокруг, то сегодня, с самой секунды возникновения, звуки отбрасывались ветром совершенно в ином направлении, совсем не в ту сторону, куда они должны были направляться, где им предназначалось возвещать о своем появлении. Поэтому в такие моменты тяжело заставить себя потрудиться уловить унесенные в ином курсе звуки. В итоге, иногда возникает ощущение, что тот или иной день беззвучен. Не в смысле полного отсутствия какого-либо окружающего тебя звучания, потому что оно не прекращается никогда. Просто тяжело поймать точно сформулированное звучание. Именно звучание, не звук. Звучание является более тонким отголоском происходящих вокруг событий и процессов. Именно звучание так необходимо научиться различать, звуки практически всем доступны… Троллейбус был также, как и обычно, наполнен звуками. Звуками, но не звучанием. Звуки троллейбуса заканчивались вместе с последним пассажиром, с отключением от питания. Но звучание троллейбуса продолжалось и после данных действий. Поговаривают, что если прислушаться, то можно почувствовать биение железного сердца… На остановке было все еще сыро. Люди как обычно начали переходить улицу после того, как светофор ознаменовался зажжением зеленого света. Но меня снова остановил уже знакомый непривычный звук. Казалось, никто его больше не улавливал, так как все стремились поскорее перебраться на противоположную сторону улицы. На этот раз звук меня повлек за собой. Даже ветер, изо всех сил пытающийся стереть звуковой фон, не смог в полной мере скрыть его. Поиски длились не более десяти минут. Там, где к рядом стоящему дому примыкал соседствующий забор, в узком проеме я все же отыскал источник тревожащего звука..

Послесловие

Ветер разгонял по пространству запах сырости, оставленный недавно прошедшим дождем. С каждым новым шагом улавливаются новые звучания, создающие прекрасные, для кого-то отвратительные звуки окружающего мира. Хотя слово «мир» возможно в данном описании не слишком подходящее, но именно оно передает то разнообразие звуков, от которого создается впечатление, что вокруг тебя весь мир. По дороге проезжали автомобили, автобусы, троллейбусы, но в данный момент мое восприятие было полностью поглощено звуком, исходящим от котенка, которого я нес в своих ладонях. Звуки были неполноценными, однако, скорее всего этому причиной был недавно прошедший дождь. Но, в связи с теплом рук, звук приобретал все более точную конструкцию. 
_________________________________

Иван Волосюк

* * *

Ночь себя еще проявит

(Ты и каждая — моя),

Только ветер шепелявит:

Шорох, шершень, чешуя,

Чтоб к тебе привел Создатель

Переходное звено.

(Главный правообладатель.

Колесо. Веретено.)

Кириллические сметки —

Многословие чтеца.

Свистопляска, свистоплетка.

След на пальце от кольца.

Но трамваи стали звучней.

Без кондуктора, один.

За случайное созвучье

Мы свободу отдадим.

* * *

Памяти Дмитрия Сарматова

.

Ситцевым временем не дорожи, изгой.

Междоусобица, осень, трамвай в отстой.

— Ну-ка, построились в очередь, — рев и рык.

Ради забавы Адаму размять язык.

В нерукописное время, в туман людской,

На «единице» от площади до Складской.

Все тебе впору, бессмертие, все как раз!

Выключи прошлое: кухня, угарный газ.

* * *

ЛАПТЕМ ХЛЕБАЮ SHE

(фрагмент).

Утром разговаривал с электронным компостером.

Спрашивал, как царевич Елисей,

у него,

безъязыкого:

«Зачем тебя поставили

И уволили тетю Любу?»

Тетя Люба продавала билеты,

узнавала,

как у

меня дела

каждое утро (кроме субботы и воскресенья),

рассказывала, что с первого числа такого-то месяца

подорожает сахар (гречка, молоко, яйца, мука —

нужное подчеркнуть),

потому что все «покрали» Кравчук (Кучма, Ющенко,

Янукович — нужное подчеркнуть).

Теперь тетя Люба на пенсии,

бесконечной, как движение кольцевого трамвая.

* * *

Выкраду слово,

спрячу его под куртку,

сяду в дежурный троллейбус,

заплачу за двоих.
______________________________________

Анастасия Караченцева

Маленькая трагедия большого города

Весь мир построен из непохожестей. Каждый человек отличен от другого. И главное в этом всем найти часть своей непохожести в другом человеке. Это как в пазлах. Два пазла совпадают друг с другом, хотя абсолютно разные. И они создают картинку, историю.

Я особый тип людей. Большинство моих друзей, над такой непохожестью особо долго не задумываются. Для них вердикт очевиден: «Да ты – псих!» - ничего более оригинального я еще не услышал.

Мне всегда жаль побежденного. Я не люблю сказки братьев Гримм, за то, что там всегда есть кто-то, кого оставляют ни с чем. В этом мире, я решил изобрести свою собственную машину борьбы со злом, где злодеев будут наказывать…добром. Они не смогут полноценно радоваться, потому что злые планы не осуществлены, а, напротив, у всех все хорошо, и им предоставляется возможность для счастья. Злой человек будет искать во всем этом подвох и рано или поздно его яд его же и погубит, без вмешательства на то других. А если герой просто оступился, то он сам все поймет.

Итак, сегодня я решил перестроить этот мир. И начать с того, что полюблю всеми ненавидимое утро. По правде говоря, я сам его всегда ненавидел, точно так же, как ненавистный мне трамвай №7, который каждое утро доставляет нас с бабушкой в нужное место. Но с прошлой недели я пересмотрел свое отношение к трамваю №7, а с сегодняшнего дня, готов полюбить утро.

После двадцатиминутного ожидания сего чуда, я наконец-то могу залезть в эту дряхлую развалюху, которую можно выставлять на аукционе, как изобретение эпохи динозавров. Потому что именно так оно и выглядит.

Сегодня я исключительно добр, настолько, что предоставляю бабушке своё любимое место возле окна. Это место, часть нашей игры с отцом. Однажды он сказал мне: «Можно проехать сотню раз по одному и тому же маршруту и увидеть каждый раз что-то новое». Я задался целью опровергнуть или подтвердить это утверждение. Пока дошел до тридцать одного раза и вынужден приостановить мое исследование, потому что все мое существо сейчас занято абсолютно иным.

Я окидываю взглядом вагон. Вот, та самая минута ожидания. Я мельком скольжу по каждому пассажиру и без труда нахожу объект моего волнения. Вот уже неделю. Можете сколько угодно рассказывать мне про ничтожно короткий для моего чувства срок. Неважно. Важно лишь то, что я нашел тот самый пазл, ту самую половинку, ту самую непохожесть.

Она особенная. Да, я уверен на 100, нет на 1000 процентов в том, что впереди меня уже неделю ездит ангел. Она - ангел. Разве может это неземное существо не поддержать мою теорию о переустройстве мира? Точно! Мы перестроим его вместе. Свет из окна падает так, что ее белокурые волосы, завязанные в аккуратный хвостик, просто светятся. А эти утонченные черты лица: тоненький носик, скулы, о которые можно порезаться; выразительные глаза…хм… у нее новые сережки. О, а может это отличный повод начать разговор?

«- Эй, детка, я вижу у тебя новые сережки? Отлично выглядишь!

- Оу… как приятно, ты такой внимательный! Я давно присматриваюсь к тебе. Думаю, из нас получилась бы хорошая пара. »

Кретин. Ей такое, наверно, каждый день говорят. Может цветы подарить? Хм…

Мысли прервались. Трамвай остановился.

Сейчас или никогда. Эх… вот бы избавиться от назойливого внимания бабушки. Но…кто это ее встречает? Это еще что за фрукт? Брат? Непохоже. На сестру не смотрят с таким вниманием. Что? Что это он ей дает? Ах…мне, как всегда, мешает прядь волос. Правду говорила мама, когда рекомендовала подстричься. Он…он берет ее за руку? Точно брат! Ах нет… этот…это недоразумение дернуло ее за хвост и убежало! Да у них любовь! Даю 100, нет 1000 процентов, что сегодня они будут играть вместе.

Двери закрываются и трамвай мчит меня дальше. И я снова и снова прокручиваю только что увиденное в голове. Все, до малейших деталей. Что я упустил? Точно! Как же я раньше не догадался! Все дело в футболке. На мне абсолютно не мужественная футболка. По правде говоря, до сего момента, это была моя любимая футболка с зайчиками. А у него с машинками! Вот в чем беда.

Хотя…а стоит ли ради какой-то белобрысой, и совсем не выдающейся красавицы, к тому же изменщицы, снимать любимую футболку? Да я даю 100, нет 1000 процентов, что она никогда и ни за что не поймет моей выдающейся теории о переустройстве мира. Женщины всегда глупее мужчин. Я слышал, как отец говорил это одному из своих друзей. Абсолютно поддерживаю. Пфф…снова эта дурацкая прядь волос. Подстригусь. Решено. Хотя нет, еще чего. Наоборот. Эх, и зря я не сел возле окна – ничего интересного вокруг. Ненавижу утро. И этот жуткий трамвай №7 эпохи динозавров тоже ненавижу.

Маленькая трагедия произошла в трамвае №7.

«И винить во всем кого-то
Вовсе ни к чему
Было ей 4 года
Было 5 ему...»*

*Песня Анны Герман «Двое»

___________________________________________

Наталия Ковальская

ГОРЛОВСКИЙ ТРАМВАЙ

Лишь солнца луч окрасит неба край –
А мы уже, дружище, на работе –
Мой старенький, не скоростной трамвай.
У города мы не в большом почёте.

А было время! Смех да разговор,
А иногда – в салоне перепалка.
«Трамвай не безразмерный!» – как укор.
Мы едем. Кто остался – было жалко.

Трамвай теперь по центру не идёт.
Ржавеют рельсы, душу разъедая.
Проворная маршрутка заберёт
Спешащих пассажиров у трамвая.

Торопятся… А мы, не торопясь,
Со Штеровки до шахты, до больницы…
Салон полупустой. Везём опять
Бабуль, уже уставших торопиться.

А скорости… Да Господи, пускай!
Нарушив тишь посёлков полусонных
Стучит на стыках старенький трамвай
Ныряя в пламя ярко-рыжих клёнов.
__________________________________________

Виктория Полякова

ЛЕТЯЩИЙ МИМО ОСЕНИ ТРАМВАЙ

…А осень выдалась бесстыжею:
Роняла платьице картинно.
Своею шевелюрой рыжею
Меня, отчаявшись, смутила.

В глазах отобразились бесики,
И в омуте очей они остались.
И захотелось вдруг накуролесить мне
Как в юности – не зная о печали,

Еще не ощутивши груз предательства,
Не захлебнувшись желчью расставаний,
И сердце рисовать как доказательство
Любви, стекло дыханьем согревая.

Мне было хорошо: тепло и радостно,
Я ехала, того не сознавая,
По отразившейся на рельсах радуге,
В летящем мимо осени трамвае.

Не вовремя дождем она заплакала –
Прожитой болью исказились лица.
В лохмотья от нарядов душу прятала,
За вспышку чувств спешила извиниться.

Ссутулившись ушла, ногами шаркая,
Себя виня во всех разлуках наших.
Такая одинокая и жалкая,
Не встретившая теплоты монашка.

* * *

Боязнь закрытого пространства:
Муж, постирушки, кухня, дети…
Увидеть города б и страны!..
Прошу: «Кондуктор, обилетте…»

Но город слишком узнаваем:
Дворец культуры, горбольница.
Я еду в стареньком трамвае,
И ничего не изменить мне.

ПРИЗНАНИЕ В ЛЮБВИ

(отрывок)

Я влюбляюсь в тебя постепенно
Или просто к тебе привыкаю.
Мне так хочется в лучшее верить!..
Но бреду я по рельсам трамвайным.
Странно, марку еще не забыла:
По кольцу он здесь бегал звеня –
Мимо автовокзала, мимо ЦУМа – Пассажа,
Мимо Площади, мимо меня…
Отменили – то веянье времени –
Нерентабельность; старится парк.
Нынче век скоростей,
Интернет новостей,
Объявлений, где жирно:
«нам требуются…»
Хорошо еще ездят троллейбусы,
Под рекламу подставив бока…

ОДА ГОРЛОВСКОМУ ТРАМВАЮ

Пусть говорят, что вы затратные,
Что парк давно пора закрыть…
Мои трамвайчики с заплатами,
Ну как вас можно не любить?..

Да, новых улочек не торите
По стыкам рельсовым стуча. –
Вы Горловки моей история
И неотъемлемая часть.

Давно уж нет кольца бульварного
И нет маршрутов «6» и «А». –
Виною – время ли коварное
Иль то, что деньги – не трава

И не растут в пробегах шпаловых?..
(А как бы было хорошо! –
Ни поливать их, ни пропалывать
Не надо, вырвал, и пошел…)

Но… юбилей С ТРУДОМ отпразднован,
И ваши будни нелегки.
Подребезжит трамвайчик красненький
На Железнянские ставки.

Проложен линиею ломанной
Его извечный маршрут –
Назад, над балкою Соломенной,
Туда, где с поезда встают…

То бизнес-встречи, то свидания –
Гиперактивен этот век.
А часовое ожидание –
Оно, как роскошь, не для всех.

Такси к перрону – по мобильному…
(Лень и полшага нам пройти:
Мы современные и стильные)…
Такси, как молния летит…

И вот ни гривной, ни полушкою
Не платит за проезд никто.
Со стариками и старушками
Ползет вагон полупустой.

Войдут с авоськами, с заботами,
А кто и с нищенской сумой.
И смотрит памятник Изотова,
Как тарахтит трамвайчик мой.

Вы были славою и гордостью.
(Счастливый я храню билет).
Обузой стали вы для города.
Так что? – альтернативы нет?..

Подхорохоритесь рекламою,
И вспомните былую прыть.
Мои трамвайчики упрямые,
Ну как вас можно не любить...