Свет в конце колодца

В Новокузнецком издательстве "Союз писателей" по программе фонда авторской поддержки "Меценат" выпущена в свет книга члена Лито "Стражи весны" Сергея Чайкина - "Свет в конце колодца".

 Единый Свет

"Актуально,остроумно..!".

"Мне нравится каждая строфа".

"Я в восхищении. Забираю в "избранное".

"Молодец... в корень зришь! Очень понравилось!".

Всё это - отзывы, оставленные на поэтическое творчество Сергея Чайкина посетителями его авторских интернет-страниц. Буквально - первые попавшиеся на глаза, без траты времени на отбор. Показательно? "Не факт" - скажете вы, зная особенности виртуального комментирования, и потому сомнения будут вполне оправданны. До поры. Вероятнее всего, вы даже не вспомните о них, закрывая последнюю страницу сборника "Свет в конце колодца". Хотя вспомните и - подумаете - о многом.

Прочитал где-то ранее, что сравнить поэзию со строительством можно только условно. А мне по душе такое сравнение - на мой взгляд, достаточно наглядное. Чем поэзия - не словесное плотничество, скажем? Подобрать материал, примерить-прикинуть, обработать, приложить, закрепить... Это ли не задачи плотника, и этим же - не занимается ли поэт? Надо заметить, что в срубе никогда не найдется абсолютно ровных бревен, а монолитность стен будет заслугой и мастерством строящего. Так и Сергей Чайкин - оставил поиск бесполезных орудий гладкописи желающим фантазерам, обладая не самыми легкими, зато мощными и самозатачивающимися в работе "плотницкими топорами" - размышления и таланта. Креативная рифма, нестандартные обороты, полноценные, насыщенные метафоры - строка за строкой, у него находится все, что делает поэзию интересной и стильной.

"В окна раскрытые свесившись,

Метрах в тридцати – асфальта бассейн,

Чувствую в новом свете жизнь,

Каждую секунду во всей красе..."

 (Монолог на подоконнике)

"Отраженье небес бездонное

Дикий ветер взахлёб лакал.

Может, ветру о плоскость удобнее

Облокачивать облака..."

 (Пустыня).

Но техническая состоятельность - в данном случае не главный объект внимания. После прочтения четырех-пяти стихотворений она воспринимается как приятная, ненавязчивая норма. Более всего меня привел в восторг, если хотите - фундамент сборника. Как же мастерски подана основная подоплека творчества, отразившаяся на структуре книги! "Вид через бомбоотсек", "Рождённый плавать", "Считая себя бессмертными" - три части, крепчайшим образом связанные и являющие собой философское целое.

В первой части представлено видение мира и "не мира" - собственно, как они и видятся, без прикрас. Вид через бомбоотсек открыт для обеих сторон. Автор предлагает посмотреть на историю человечества "оттуда", с искусственного верха грубой силы и холодного величия, а затем заглянуть "туда", дабы попытаться понять хоть какие-то мотивы агрессии, ненависти, подмены ценностей. И сначала задается современно-сказочно-библейский антураж:

"Под нарисованным небом, в игрушечном мире

Жили пластмассовой жизнью счастливые люди,

Весело тратили годы, летевшие мимо,

Свято копили цветные бумажки валюты...

Верили сказкам, в глаза телевизоров глядя,

Горький настой клеветы пили с патокой лести,

Кланялись, ждали подарков от доброго дяди –

Дяди, которого в шутку прибили на крестик..."

 (Бесконечная сказка)

В небе читательского сознания появляется «Enola Gay»*. На последнем сроке "беременности". По своим причинам она выбрала "роддом" Хиросимы.

"Чувствуешь, ножкой бьёт

В чреве Малыш? Пора!

Свет миру подари,

Болью его залей,

Вырасти Чудо-гриб

Да на людской золе!"

 (Enola Gay)

А где-то внизу бьет ножкой в живот мамы настоящий малыш. Несмотря на "душных убежищ дно". Может быть - бьет. Должен... был...

Страдания Земли, принятые как свои, и внепафосный стыд перед ней за ошибки, заблуждения и необъяснимое зло людей - такие чувства автора становятся энергетикой первой части сборника.

"Рождённый плавать". Территория отчаяния:

"Даже рождённые плавать идут ко дну..."

 (Эра Рыб),

тошноты от культивируемых духовных пустот:

"Приполз с работы – впиваюсь в кресло,

Уставшим мозгом врубаюсь в ящик.

Я – биомасса, теле-теле-тесто,

Лепи, политик! Лепи, рекламщик!"

 (Теле-теле-тесто),

почти изнеможения:

"Дыры в стенах устало транслируют день,

Да и я уже, в общем, порядком устал –

Прогрызая тоннель своей жизни в руде,

Сожалеть о несбывшейся роли моста..."

 (Устал),

и... прикосновения к свободе:

"Полились, понеслись подо льдом мои реки,

Животворные соки подснежникам дарят...

...Разбросает цветы по Земле моя радость,

В кулаке хрупкий ключ от свободы сожму..."

 (Освобождаюсь).

Понимание исходной красоты, мудрости мира, и нахождение их отражения в витрине большого оружейно-продуктового магазина (хуже - на крашеном алюминии пустой пивной банки, прикатившейся откуда-то под ноги) - это боль и стресс. Но еще не повод раскиснуть и отказаться от борьбы за биение слева в груди естества. Позволю себе наблюдение двойной поэтической параллели относительно данного блока книги. Сами собой пришли на ум строки двух Александров - Васильева и Чернецкого. "...Что я могу изменить, направляемый собственной тенью?...; "...Да и смерть моя стоит не дорого. Здорово!..."**.

"Считая себя бессмертными" - резюмирующая часть, осмотр "дома". Вновь автор проходит через свои переживания, вновь задает себе и читателю волнующие вопросы, и на сей раз делает выводы, пропуская их как раз через фильтр бренности (все-таки - бренности?) существования. И выводы - если не оптимистичны, то спокойны, так как не существование, но - Жизнь - шире любых границ и условностей. Жить - сложно, жить - можно и нужно.

Живешь - дыши, дышишь - люби, любишь и любим - благодари.

"...Спасибо, Боже!...

За блики звёзд в небесной скважине

Тысячелетние,

За нами необезображенную

Ещё вселенную,

За росчерк солнца озорной,

За ночь чернявую,

И за единственную, что со мной

Сплелась корнями"

 (Спасибо, Боже)

"И жизнь становилась радостной,

Хоть и по-прежнему трудной"

 (Параллельность)

"Дом" построен. Вдоволь наработавшись, насмотревшись "туда-оттуда" через бомбоотсеки, автор направляется к колодцу, то бишь - к уже замеченному нами издалека названию. В идеальном образе это мог бы быть добротный деревенский колодец, из которого не утолить жажду (тоску, безысходность...) - почти грех. Но нет, колодец, как выясняется, построен не нашим "плотником", расположен ближе к городу, со всеми вытекающими... И где-то близко совсем другой образ - тоннеля...

Одно хорошо - Свет для всех конечных и донных образов един. Стало быть, он еще действительно есть.

"Поживем - увидим".

А - увидим?!

А - живем?!

 Владимир Ильичев 

© http://soyuz-pisatelei.ru/shop/140/desc/sergej-chajkin-svet-v-konce-kolodca