Ирина БАУЭРРодилась в городе Донецке в 1958 г. По образованию архитектор, математик. Занимается преподавательской деятельностью. В период с 2014 по 2016 г. — волонтер гуманитарного штаба «Поможем», задача которого – спасать человеческие жизни жителей Донбасса.
Член Союза Писателей ДНР, ЛНР и Союза немецких литераторов Украины.
Лауреат литературного фестиваля "Камбала" 2012 г. Номинация «Проза» «Слепая звезда».
Лауреат I премии в номинации «Поэзия» VI Всеукраинского песенно-поэтического фестиваля «Город Дружбы приглашает» 2013 г.
Участник проекта «Литературные встречи / МГП-Израиль».
Победитель 2-го Всероссийского ежегодного литературного конкурса "ГЕРОИ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ" 2016 г.
Публиковалась в журналах, альманахах, коллективных сборниках.
Автор книги прозы и стихов «Тата».
Ирина БАУЭР
ЧИСТАЯ МУЗА
Необыкновенно прозрачная, казалось, Муза Бриз парит в воздухе, расплёскивая вокруг себя солнечный свет. Мужчина был уверен: с ветром и снежной крупкой залетела в окно эта девушка.
Погружаясь в ожидание, он слышал сквозь стены, как сердечко любимой, точно мелкий зверек, бешено бьётся, когда она подавала условный стук в дверь мастерской. А как Муза пугалась дыхания лифта, ворчания лестницы, кошачьего пения, как воровато оглядывалась в страхе, что вот-вот будет разоблачена и тогда поцелуи обесценятся, а её визит превратится в рутинное свидание!
Она наслаждалась тайной, которая придавала бесцветной жизни привкус острого соуса.
– Любовники! – шептала Муза в припадке свирепого экстаза.
Она импульсивно оставляла на стене росчерк кистью – свидетельство своей любви к немолодому, утружденному изжогой и гипертонией известному художнику.
― Мы обречены любить друг друга! – уверяла она мужчину.
Мебель, соглядатай жены, не обладала стыдливостью. Диван с засохшим пятном манной каши дочери и матрасом, обрисованным маленьким сыном, с укором поглядывал на полуголую Музу. Воздух съёжился и лопнул, как рыбий пузырь. Муза отдавалась так отчаянно, что, казалось, отвоёвывает у дивана молодость художника.
Вечером, перед тем как расстаться, они плотно ужинали.
– Это ужасно, – грустила Муза. – Какой вкусный сыр просто во рту тает. Ужасно, что тебе нужно возвращаться домой к ней. Как только подумаю об этом, во мне всё вскипает!
Мужчина всем видом давал понять, что любовь к Музе скрутила его по рукам, а жена долгим, как ему казалось прежде, счастливым браком. У него опускались плечи. Он встряхивал седыми волосами и надолго замолкал. Да, он женат двадцать пять лет, но только теперь, когда он встретил Музу, осознал, что прежде не жил вовсе.
― Ты должен быть решительным!― настаивала Муза.
Художник распахнул дверь квартиры. Жена сидела верхом на подоконнике, внимательно разглядывая клейкие листья герани. Женщина что-то прожужжала. Он привык к её манере сглатывать слова.
– К твоему приходу я украсила мир, переписала рассвет, отодвинула горы, – лепетала жена.
– Ты сумасшедшая. У тебя везде свет, – проворчал он.
– Я чувствую себя пассажиром, пропустившим рейс. Я в твоей жизни? ― тихо лепетала жена. ― Я, всё не сложилось, я не предполагала. Смотри!
Женщина распахнула шторы и перед художником открылась западающая за горизонт равнина, сшитая из туманов и серебряных трав. Большое холодное солнце уходило вместе с заледенелым стягом красного заката. Месяц воровато поглядывал на мужчину. Их роднило одно – Муза оседлала чужую душу, а месяц безразличные звёзды. Предзимье обрастало туманом, как овраги шерстью. Гулял по реке водяной дух.
Но красота этой ночи не тронула художника. Ритм сердца у каждого был разный, движения, дыхание, прикосновения не совпадали более, как это бывало прежде. Он долго курил, глядя перед собой в одну точку, затем наклонился и достал коробку.
– Не делай этого со мной, – прошептала жена. ― Мы можем снова попробовать.
– Нас больше нет, – сказал мужчина. ― Я всё решил.
Он подхватил жену на руки. Затем уложил в коробку, а чтобы ей было удобно, предварительно выложил дно ватой и кусочками поролона. Жена не переставала болтать ногами, она даже пыталась выскользнуть из его рук, но сделать это было не так просто. Жена извивалась, умоляя оставить её в покое. На худой конец она согласна уехать к дочери или сыну, предоставляя мужу полную свободу. Но его не устраивал подобный исход дела. Он задумал избавиться от жены раз и навсегда. Она представлялась ему бабочкой с бархатистым отливом изящных лапок. Переливы золотых зубчиков особенно ярко вспыхивали, когда она нехотя распахнула крылья, пытаясь улететь. Но художник изловил её. Упаковка жены далась мужчине нелегко. Она поминутно билась о край коробки с такой силой, что художник в изнеможении откинулся на спинку кресла.
Антиквар появился в квартире, как по команде. Незаметно. Обладая удивительным чутьём, умело перехватывал у конкурентов ценные вещи. Крадущимся шагом приблизился к столу, но художник скорее по привычке или по иной причине медлил. Антиквару даже показалось, что тот не торопится расстаться с коробкой. Антиквар тянул руки, желая только одного – заполучить долгожданную вещь.
― Сделка отменяется, ―сказал художник. ― Я передумал.
И тут художник увидел Музу, прятавшуюся за спиной Антиквара
– Это я его привела, как договаривались, – прошептала Муза Бриз. – Любимый, теперь между нами нет преграды. Поверь, – продолжала убеждать Муза, – лучшим решением проблемы будет, если ты отдашь коробку Антиквару, в руках которого она будет надёжно защищена.
Антиквар обладал характером истинного собирателя: он был жаден и хвастлив. Экзотика, красота сводили его с ума.
– Наконец-то она моя! – воскликнул Антиквар и бросился из комнаты.
Невесомое, полупрозрачное тело Музы изгибалось, тронутое любовной судорогою. Последняя преграда пала!
Встречи продолжились до первых морозов. Лютая стужа и лютая красота Музы вдохновляли художника, который не замечал, что удовлетворение частенько порождает пустоту, исподволь разъедающую долгожданное счастье. Страсть отнимала много энергии и здоровья, вот почему Муза бледнела, её полупрозрачность усиливалась. Однажды, не в силах бороться с ветром, подхваченная снежной позёмкой, исчезла Муза вместе с метелью.
Он прождал её до лета, но она так и не появилась. Художник оброс и одичал, смотрит на пустой холст и молчит. Хочется прожужжать ему:
– Радуйся, ты обладал Музой.
Но ему, глупому, не весело. Победа Музы состоялась.
ГОРОД, НА КОТОРЫЙ ВЫПАЛ ФОСФОРНЫЙ ДОЖДЬ
Гривастый дождь когортою нестройной
ударил в стремя моего коня.
Ни стон, ни птица в новолуние не смогут
догнать горящие хлеба.
Твоё лицо – луна степная,
раскос и ширь, скуласт курган,
и губы метит каплей крови
под солнцем сжёванный тюльпан.
Горчат полынью в непогоду
ковыльных зёрен города,
закат густеет поздним летом,
как лист седой черновика.
В молчании статном терриконов
нет ложных клятв и скудных снов,
чтоб смуглым телом амазонки
вскормить меня тугим соском.
Я прорастаю жадным стеблем,
Кричи в огне, пшеничное зерно!
И рельсы, опоясав небо,
стреножьте радугу в седло!
БАЛЛАДА
Любимая в ризах, незрелой пшеницей
укрыта,
Невеста вечная скифской степи.
Твоё отраженье собрал я в плавнях
красных лиманов,
где зёрна полыни, как свечи горят.
Любимая! Строю мост над бездольем миров,
над великой небесной купелью.
Опоясанный пьяною нитью дорог мирозданья,
Жду твоего возвращения, вечная странница.
Кольца обручального замкнутый круг,
Белых бинтов подвенечное платье
Станет залогом любви.
Любимая, жив я! Прости…
Комментариев нет:
Отправить комментарий